Джакопо Тьеполо

43-й венецианский дож Джакопо Тьеполо происходил из богатой и известной семьи. В своей политической карьере занимал ряд важных постов. Сначала правитель Кандии, потом подеста в Тревизо, дважды был подестой в Константинополе.

После отречения Пьетро Дзиани был избран новым венецианским дожем. Джакопо Тьеполо хорошо послужил Венеции: в Леванте сумел удержать наиболее важные владения новой, разваливающейся империи. На Западе служил интересам сражавшихся городов, не слишком при этом сближаясь с ними и не вмешиваясь в драку между гвельфами и гибеллинами (это противодействие продолжалось еще одно столетие). Воевал против императора Фридриха (потеряв при этом двух сыновей) так долго и упорно, как считал необходимым для блага республики, но не дольше и не упорнее, чем требовалось.

Джакопо Тьеполо

(Джакомо Тьеполо)

? — 19 июля 1249 г.

итал. Jacopo Tiepolo, лат. Iacobus Tiepolo, греч. Γιάκοπο Τιέπολο

43-й венецианский дож
6 марта 1229 г. — 2 мая 1249 г.
Предшественник Пьетро Дзиани
Преемник Марино Морозини
Место рождения Венеция, Венецианская республика
Место смерти Венеция, Венецианская республика
Вероисповедание римско-католическое христианство
Место погребения собор Санти-Джованни э Паоло, Венеция
Отец
Мать
Род Тьеполо
Жена 1. Мария Строладо
Дети Лоренцо Тьеполо
Пьетро Тьеполо
Джованни Тьеполо
Жена 2. Вальдрада

Гробница Джакопо и Лоренцо Тьеполо в Соборе Святых Иоанна и Павла (Санти-Джованни э Паоло)

В 1229 г. Джакопо Тьеполо выступил кандидатом на место дожа против Раньеро Дандоло. Оба получили по 20 голосов, и звание дожа по жребию досталось Джакопо Тьеполо. Эти выборы стали одной из причин сохраняющейся напряженности между семьями Дандоло и Тьеполо. Недовольство также вызвало его политика предоставления сыновьям важных министерств, поскольку любая форма непотизма в республике была отклонена.

Вступая в должность, Тьеполо был вынужден подписать promissione, вид коронационной клятвы, которая стала традицией при вступлении в должность дожа. Первое время клятва была простой формальностью. Обычно ее составлял сам новый дож, и в этом документе он просто обещал исполнять свои обязанности беспристрастно и прилежно. Постепенно клятва дожа становилась все длиннее и четче, а та, что подали Джакопо Тьеполо, стала образцом для целой череды его преемников и выглядела почти как контракт.

Дож отказывался от всех притязаний на доход государства, за исключением заработка (выплачиваемого поквартально), части дани, взимаемой с некоторых городов Истрии и Далмации и установленного количества яблок, вишни и крабов из Ломбардии и Тревизо. Дож должен был вносить свой вклад в государственные займы, хранить государственные секреты, он не мог вступать в переговоры с папой, императором или другими главами государств без разрешения на то совета. Этому органу он должен показывать все письма, приходящие от вышеупомянутых лиц. Были приняты строгие меры против коррупции: дож не мог принимать подарков, за исключением оговоренного количества еды и вина — не более одного животного или десяти связок птиц за один раз. В некоторых случаях даже и это могло быть запрещено. Дожу можно было принимать подарки в виде розовой воды, цветов, душистых трав или бальзамов. Он не имел права делать какие-либо назначения или подбирать на свой пост преемников.

Клятва Джакопо Тьеполо явилась еще одним шагом на долгом административном пути республики: власть дожей на протяжении столетий медленно убывала, превращаясь из автократической в номинальную. Этот процесс начался в XI веке, при Флабьянико, и продолжался до убийства Витале Микеле. Но этим дело не кончилось, Тьеполо и сам установил контроль — учредил должности корректоров и инквизиторов. В задачу пяти корректоров входило составление каждой новой клятвы, а трое инквизиторов, после тщательного изучения деятельности последнего дожа, информировали корректоров о любых проявлениях автократии или других нежелательных тенденциях. С учетом этого составлялась новая клятва. Венеция была верна себе: на риск не шла ни при каких обстоятельствах.

Как бы цинично ни относился Тьеполо к идее венецианской морской империи, вскоре по соседству он столкнулся с куда большими проблемами. Создал их новый император Священной Римской империи, сын Генриха VI, Фридрих II Гогенштауфен. Этот, возможно, самый замечательный европейский правитель между Карлом Великим и Наполеоном был коронован в Риме в 1220 году. Вероятно, корона стала последним благодеянием, которое он когда-либо получил от папы. Тридцать лет, до самой смерти, Фридрих воевал с папством и с итальянскими городами возрожденной Ломбардской лиги. Подобно отцу и деду, он стремился восстановить над ними контроль. В новом союзе, основанном в 1198 г., Венеция участия не принимала. Ее нейтралитет, столь триумфально продемонстрированный двадцать один год назад, когда Барбаросса покорился папе Александру, весьма ей пригодился. Он еще больше окреп во время долгого междуцарствия, последовавшего за смертью Генриха VI и недавними венецианскими успехами на Востоке. Теперь, когда тучи снова стали сгущаться, Венеция по-прежнему старалась держаться в стороне.

В попытке пробиться сквозь это равнодушие и желая перетянуть республику на свою сторону, в начале 1223 г. Фридрих посетил Венецию. Его дедушкой по матери был Рожер II Сицилийский, детство он провел в многонациональном Палермо. Там он выучился пяти европейским языкам, не говоря уже об арабском: с его помощью он уговорил эмира Иерусалима вернуть христианам главные святилища. Он был одним из самых образованных людей своего времени и заслужил прозвище Stupor Mundi (Изумление мира). В Венеции, ставшей теперь вместо Палермо мостом между Востоком и Западом, в городе культурном, как и коммерческом, он должен был найти ту же атмосферу, многонациональную, многоязычную, что сформировала его как личность. Его любовь к роскоши — экзотический зверинец, с которым он путешествовал, был источником удивления для его подданных — должна была в полной мере получить отклик в самом красивом и великолепном городе, который он когда-либо видел.

Тем не менее, остается открытым вопрос, насколько привлекали человека, общавшегося на равных с выдающимися учеными и философами своего времени, императора, при дворе которого был изобретен сонет, интеллектуальные достижения Джакопо Тьеполо и других известных венецианцев, с которыми он познакомился во время своего короткого визита. Фридрих, конечно же, обратил на них всю силу обаяния своей необычайной личности, подтвердил все бывшие привилегии республики и пожаловал несколько новых концессий в Апулии и Сицилии. В качестве благодарности получил щепку от Святого креста и больше почти ничего. Возможно, он сделал тактическую ошибку, заказав новую императорскую корону у венецианского ювелира: пришлось убеждать власти, которые, в конце концов, разрешили эту работу при условии, что это лишь частная, неофициальная сделка. Несмотря на то, что любезность была проявлена с обеих сторон. Фридрих уехал из города разочарованным. Венецианцы, как всегда, были настороже.

В последующие годы взаимоотношения Венеции с империей быстро ухудшались. Несмотря на провозглашенный ею авторитет. Венеция не хотела видеть на своем пороге сильного и, возможно, алчного Фридриха. Причины, которые понудили ее вступить в первую лигу, все еще оставались в силе, и ее симпатии до некоторой степени были связаны с ломбардскими городами. Вскоре она стала банкиром новой лиги. Выдающихся венецианцев постоянно приглашали в города на должность подесты. Современному человеку кажется почти невероятным, что влиятельные муниципалитеты регулярно и намеренно приглашали иностранцев управлять их делами, однако большинство из них были слишком разрознены — партийной борьбой, ревностью, амбициями и семейной враждой, — а потому и не могли прийти к согласию, выбирая лидера из местных. К таким разногласиям и Венеция была склонна, а потому стоит только порадоваться ее изумительной способности к самоуправлению: ни разу за все время существования республики не возникало у нее соблазна искать себе правителя на стороне.

И все же такие приглашения она считала полезными. Например, и Падуя, и Тревизо к 1236 г. имели у себя на службе венецианцев в должности подесты. В Тревизо служил не кто иной, как сын дожа, Пьетро. В том году он вел героическую оборону города против командующего армией Фридриха II в Северной Италии, ужасного Эццелино да Романо, и заслужил такую репутацию, что, даже когда город в 1237 г. вынужден был сдаться, его тут же пригласили занять ту же должность в Милане.

Венеции было выгодно направлять своих людей на должность подесты, потому что через них она незаметно проводила свои интересы, официально не нарушая нейтралитета. Со временем нейтралитет стало соблюдать еще труднее.

Венецию все чаще вовлекали в дела ломбардских городов, ее все больше тревожили непрекращающиеся успехи императора, особенно ее взволновало сражение 1237 г. при деревне Кортенуова, где Пьетро Тьеполо был взят в плен и с триумфом препровожден на слоне, или еще более мрачный случай в следующем году, тогда армия Эццелино подошла к самому берегу лагуны и разрушила монастырь Сан Иларио в Фузине.

Пьетро Тьеполо находился в тюремном заключении императора, где и умер. Согласно работе Пандольфо Коленуччо, он был повешен в 1240 г. в Трани, так что проходящие венецианцы могли видеть его висящим на башне.

В сентябре 1239 г., подстрекаемые папой Григорием IX, венецианцы вступили, возможно, в самый удивительный союз в своей истории — с двумя главными соперниками, Генуей и Пизой. Они даже договорились, что венецианские и генуэзские галеры будут поднимать рядом с собственным штандартом флаг Венецианской республики.

Этот договор, как того и следовало ожидать, соблюдали недолго. Не считая короткой экспедиции против любезной сердцу Фридриха Апулии, альянс устроил всего одну важную кампанию. Она была направлена против Феррары, которую Эццелино и его коллега гибеллин Торелли-Салингуэрра пытались сделать торговым соперником Венеции. Венецианский флот поднялся вверх по течению По и заблокировал город. (Дож последовал за флотилией несколько недель спустя на «Бучинторо»). Через пять месяцев Салингуэрра вынужден был пойти на переговоры. Неизвестно, то ли венецианцы захватили его во время переговоров, то ли он добровольно им сдался. На тот момент ему было за восемьдесят. Его привезли в Венецию, и он прожил там в достойных условиях еще пять лет, до самой смерти. Ему устроили государственные похороны и поставили великолепный памятник в церкви Сан Николо ни Лидо.

Сторонникам Салингуэрра в Ферраре не так повезло: фракция гвельфов во главе с маркизом Адзо VII д’Эсте, сумевшим вернуться из ссылки, жестоко им отомстила. Между тем привилегии, истребованные Венецией и с готовностью предоставленные Адзо, превзошли все прежние запросы.

В 1241 г. в возрасте ста лет скончался главный враг Фридриха II, Григорий IX. После двухлетнего перерыва преемник, Иннокентий IV, продолжил его политику, однако с Венецией бороться не стал, и в 1245 г. она подписала с императором мирный договор, который лишь подтвердил существующее состояние дел. До некоторой степени это могло быть вызвано возобновлением беспорядков в Далмации, но причина была намного проще. Венеция осознала, что империя не представляет прямой угрозы ее суверенитету. Фридрих ни разу не говорил, что республика должна ему повиноваться. В переписке с дожем он никогда не обращался к венецианцам как к «fideles» — это опасно возбуждающее слово, предполагающее лояльность, вызывало страшный гнев жителей Ломбардии.

Две короткие мили мелководья отделяли острова Риальто от материка, но этого хватало Венеции для получения особого статуса. Она была защищена от завоевания, разграбления и уничтожения. Что еще удивительнее, на нее не смотрели как на еще один североитальянский город. Обретение ею колоний на Востоке только повысило к ней уважение.

Теперь это был не город. Это был народ, объединившийся вокруг торговли, а торговля, как венецианцы, должно быть, осознали (пусть и интуитивно), обязана была своему феноменальному успеху не территориальной экспансии, но как раз напротив — небольшим размерам республики. В этом было еще одно преимущество, которое закрепила окружающая город лагуна. Обосновавшись в столь ограниченном пространстве, венецианцы создали уникальную атмосферу единства и кооперации. Этот дух проявлял себя не только в моменты национального кризиса, но, что еще более важно, в каждодневной работе.

Венецианские аристократы, сделавшие состояние на торговле, хорошо знали друг друга. Близкое знакомство приводило к обоюдному доверию, такому, какое в других городах не простирается дальше семейного круга. В результате венецианцы отличались от всех остальных способностью к быстрому и эффективному деловому сотрудничеству. Торговая компания, даже та, которой требовался значительный начальный капитал и несколько лет для развития, связанного со значительным риском, на Риальто создавалась за несколько часов. Договор мог быть заключен в форме простого партнерства между двумя купцами или с большой корпорацией, которая могла бы профинансировать большую флотилию или караван. Договор мог действовать оговоренный период времени, чаще это бывали сделки, которые автоматически прекращались, когда какое-то предприятие бывало окончено. Все было основано на доверии, и обещания не нарушались.

Эта система краткосрочного партнерства на практике означала, что любой венецианец с небольшими деньгами, вложенными в дело, получал свою долю прибыли. Ремесленники, вдовы, старики, больные — все могли войти в colleganza с активным, но сравнительно бедным молодым купцом. Они обеспечивали две трети требуемого капитала, а купец вкладывая одну треть, совершал путешествие и делал всю работу. По возвращении в Венецию он обязан был в течение месяца представить партнеру полный комплект счетов, после чего прибыль делилась поровну. Государство взимало какие-то пошлины, но в те ранние времена венецианские налоги были низкими, незначительными, что не шло в сравнение с огромными суммами, которые забирала у своих купцов Византия, да и большинство правителей стран феодальной Европы. Прибыль в Венеции была высокая, заинтересованность большая, потому и инвестиции росли из года в год.

К середине XIII века в городе и ближайших пригородах значительно выросло еврейское население, возможно, до трех тысяч и более. Многие жили в Местре, на континентальной части, другие, особенно те, кто совершал сделки с далматцами, занимали остров Спиналонга, и, по сути, благодаря им остров стал называться Джудекка. Помимо торговли, их главным занятием, как и повсюду в Европе, было ростовщичество и медицина. Кроме некоторых ограничений, связанных с местом проживания, никаких препятствий их деятельности государство не чинило, включая и исповедование религии. Хотя на поздних стадиях своей истории Венеция не всегда была столь милостива к евреям, коммерческий здравый смысл подсказывал ей с самого начала, что еврейский капитал необходим для ее экономического роста, и, как обычно, это чутье ее не подвело.

Изучая раннюю историю Венеции, можно заметить, что дожи, внезапно покинувшие свой пост, умирали после этого через несколько недель или месяцев. Традиции уходить в отставку по причине возраста в республике, конечно же, не было. Венецианцы всегда славились своим долголетием. По сей день продолжительность жизни здесь превышает уровень любого другого крупного итальянского города. Энрико Дандоло — пример замечательной способности к полноценному труду на девятом десятке жизни. Когда дож сходил с трона, скорость, с которой наступала его смерть, вероятно, вызвана тем, что решение уйти он принимал, поняв, что жизнь близится к концу. До тех же пор, пока чувствовал себя способным руководить людьми, он оставался на своем посту, а когда силы его оставляли, за должность не цеплялся.

Джакопо Тьеполо ушел в отставку в мае 1249 г., но не в монастырь, как делали многие его предшественники, а в собственный дом на площади Сант-Агостино. 19 июля 1249 г. бывший дож по неизвестным причинам умер в своем доме.

Джакопо Тьеполо продолжал работу, начатую пятьдесят лет назад Энрико Дандоло, и в 1242 г. создал свой знаменитый «Statutum novum», самый подробный и полный свод венецианского гражданского права в пяти книгах.

Другим заметным событием в Венеции во время правления Джакопо Тьеполо было появление двух больших нищенствующих орденов — доминиканского и францисканского. Святой Доминик и святой Франциск умерли друг за другом с интервалом в пять лет, в 1221 г. и 1226 г. соответственно. Результаты их трудов не заставили себя долго ждать, и к 1230 г. в городе появились представители обоих орденов. Каждому ордену дож Тьеполо даровал землю для постройки церкви: доминиканцам — болотистую территорию к северу от епархии Санта Мария Формоза, францисканцам — разрушенное и заброшенное аббатство поблизости от своего дома, на другой стороне Большого канала. Когда он умер, строительство на двух участках шло полным ходом, и, хотя огромные церкви, поднявшиеся там — Санти Джованни э Паоло и Санта Мария Глориоза деи Фрари, — были закончены лишь в XV веке, первая, во всяком случае, была уже в достаточной степени завершения, чтобы старый дож выбрал ее для своего упокоения.

Джакопо Тьеполо подчинил взбунтовавшихся жителей города Задар. Собрал «Свод венецианских законов».

Его сын Лоренцо отличался в войне с Венгрией за Далмацию и в различных морских сражениях. В 1268 г. он был избран дожем.

Внук Лоренцо, Баямонте (? – 1318 г.), недовольный олигархическим изменением конституции и имея личное недовольство против дожа Градениго, стал во главе заговорщиков из среды аристократов и народа с намерением убить Градениго, уничтожить Большой совет и заменить его ежегодно избираемым советом. Обеспечив себе помощь ломбардских гвельфов, Баямонте Тьеполо назначил ночь 14 июня 1310 г. для выполнения своего плана. Однако Градениго был предупрежден и встретил заговорщиков с войском. После отчаянной схватки Баямонте вынужден был отступить в Риальто и сдался под условием дарования ему свободы. Он жил некоторое время в Тревизо, потом в Хорватии, где и умер. Следствием этого заговора было учреждение в Венеции Совета Десяти для наблюдения за безопасностью республики.

Джакопо Тьеполо был женат дважды: сначала на Мария Строладо и после ее смерти в 1242 г. на Вальдраде Сицилийской. Мария родила ему троих детей: Лоренцо, который был дожем с 1268 по 1275 гг., Пьетро, подеста Падуи, и третий сын по имени Джованни. Вальдрада родила ему двоих детей, еще малолетних во время смерти их отца, поэтому информация об их личностях осталась неизвестной. Вальдрада пережила своего мужа примерно на три года.

Джакопо Тьеполо был похоронен в церкви Санти Джованни э Паоло. Джакопо Тьеполо был первым дожем, похороненным в гробнице на фасаде церкви. Кости второго дожа Тьеполо, Лоренцо, также были похоронены в его саркофаге.

Простой саркофаг для гроба из мрамора покрыт двускатной крышей, которая разделена на пять полей, на которых справа и слева показаны рельефы герба Тьеполо. Передняя часть, обрамленная дорическими колоннами, снабжена табличкой с надписью, обрамленной ангелами справа и слева.

Семья Джакопо Тьеполо

Отец: —

Мать: —

Род: Тьеполо

Жена: 1. Мария Строладо (? — 1242 г.).

Дети:

Лоренцо Тьеполо (? — 15 августа 1275 г.), 46-й венецианский дож (23 июля 1268 г. — 15 августа 1275 г.).

Пьетро Тьеполо (? – 1240 г.), подеста Тревизо.

Джованни Тьеполо

Жена: 2. с 1242 г. Вальдрада (ок. 1194 г. – 1252 г.), дочь Танкреда (1135 г. — 20 февраля 1194 г.), короля Сицилии (18 января 1190 г. – 20 февраля 1194 г.). От этого брака были двое детей, которые умерли примерно в одно время со своим отцом.

Монархи и правители