Энрико Дандоло

41-й венецианский дож Энрико Дандоло — cын Витале Дандоло (? – 1174 г.), советника Витале II Микеле (? – 28 мая 1172 г.), 38-го венецианского дожа (1156 г. – 1172 г.). Самый известный и самый спорный дож Венеции. Среди других глав Венецианской республики его выделял девяностолетний возраст и слепота, которые не помешали ему быть избранным и оставить заметный след в истории, в том числе повлияв на исход 4-го крестового похода и разграбление Константинополя.

Энрико Дандоло был венецианским купцом на Востоке и вернулся в свой родной город в 1171 г. после конфискации венецианских товаров в Византии. Он начал свою политическую карьеру поздно. В 1172 и 1184 годах он был венецианским послом в Константинополе. Потеряв зрение до 1183 г., он отказался от торговли.

В политике он руководствовался ненавистью к Византии; во многом это было связано с тем, что повредил зрение в Константинополе. Наибольшую историческую известность принёс дожу Четвёртый крестовый поход (1202 г. – 1204 г.), который должен был отправиться в Египет или Палестину. Дандоло принудил крестоносцев отправиться в поход в Далмацию, где те 23 ноября 1202 г. захватили город Задар, основного торгового конкурента Венеции. Затем крестоносцев убеждают идти на Константинополь и первоначальные цели Крестового похода полностью изменились в сторону, угодную Дандоло.

Это привело к взятию и разграблению мегаполиса, а затем и основанию Латинской империи, в результате чего венецианцы под руководством Дандоло были награждены «тремя восьмыми» добычи. Его политика обеспечила господство Венеции: Венеция становится великой европейской и морской державой, а завоевание Константинополя крестоносцами стало началом конца Византийской империи.

Энрико Дандоло

ок. 1107 г. – май 1205 г.

итал. Enrico Dandolo, лат. Henricus Dandulus, греч. Ενρίκο Ντάντολο

41-й венецианский дож
1 июня 1192 г. – май 1205 г.
Предшественник Орио Мастропьетро
Преемник Пьетро Дзиани
Место рождения Венеция, Венецианская республика
Место смерти Константинополь, Латинская империя
Вероисповедание римско-католическое христианство
Место погребения собор святой Софии, Константинополь
Отец Витале Дандоло
Мать
Род Дандоло
Жена Фелисита Пембо
Дети Раньери Дандоло
Анна Дандоло
Фантино Дандоло

Бюст Энрико Дандоло, работа Антонио Бьянки, до 1847 года

Энрико Дандоло, Тинторетто (около 1600 года)

Гюстав Доре. Энрико Дандоло благословляет рыцарей

Венецианская монета с изображением Энрико Дандоло (слева). Справа — покровитель Венеции, евангелист Марк, который вручает знамя дожу

Энрико Дандоло, начало XIX века

Кенотаф Энрико Дандоло в Святой Софии

Энрико Дандоло происходил из влиятельной венецианской семьи. Его отец Витале был советником у 38-го дожа Витале II Микеле. Его дядя, также носивший имя Энрико Дандоло, был Патриархом Градо (1134 г. – 1188 г.), высшим церковным сановником в Венеции. До шестидесятилетнего возраста будущий дож оставался в тени своих родственников.

Первую значительную роль в истории Дандоло сыграл в 1171 — 1172 годах, когда правительство Византийской империи схватило и бросило в тюрьмы тысячи венецианцев. Венецианская республика готовила карательную экспедицию, однако из-за угрозы чумы она не состоялась. Вместо этого вести переговоры в Константинополь поехали два посла, одним из которых был Дандоло. В течение нескольких лет Энрико выполнял посольские миссии, а в 1183 г. он снова отправляется в Константинополь, чтобы договориться о восстановлении Венецианского квартала в городе.

Известно, что Дандоло ослеп до того, как стал дожем. Есть две версии: первая говорит о том, что его ослепил стеклом византийский император Мануил Комнин во время посольской миссии в 1171 году, другая — что слепота явилась следствием удара по голове, полученного между 1176 и 1192 годом. Жоффруа де Виллардуэн, летописец четвертого Крестового похода, писал, что слепота или плохо зрелище Дандоло произошли из-за травмы головы. Однако, некоторые историки считали, что у Дандоло был личный счет к византийцам.

Тем не менее, в 1192 г. Энрико Дандоло становится дожем.

Новоизбранный дож впервые произносит присягу дожа (promissio domini ducis). На Евангелии он клянется исполнять все обязанности, связанные с этой должностью, а именно: блюсти законы и поступать честно и без обмана; выслушав стороны и судей, выносить приговор по совести; не принимать ни даров, ни подарков; не состоять в личной переписке ни с папой, ни с иными государями; следить за исполнением решений советов.

Таким образом, если до сих пор дожи старались осуществлять единоличное правление, то теперь они становятся просто первыми лицами государства. Они окончательно утрачивают свои монаршие прерогативы, давно уже превратившиеся в чистый символ, приносят присягу на верность Республике и становятся ее полномочными представителями. Их власть ограничена и находится под жестким контролем со стороны граждан-магистратов, призванных исполнять обязанности, возложенные на них избирателями.

Спустя несколько недель после своего избрания он затеял новую кампанию, намереваясь отвоевать Зару. На помощь Заре пришли Пиза и Бриндизи, так что венецианцам несколько лет пришлось бороться за свою власть над Адриатикой. Положение ухудшилось, когда в Рождество 1194 г. германский император Генрих VI в соборе Палермо принял корону Сицилии. Норманнскому королевству Сицилии пришел конец.

Его цель была проста — уничтожить Византию, подчинить себе старую Римскую империю, усилить ее, добавив большое средиземноморское владение, после чего совершить еще один крестовый поход и захватить Святую землю. Эта мечта уже не казалась фантастической: Комнинов больше не было, а семья Ангелов, занявших трон Константинополя, оказалась неспособной к эффективному правлению. В 1195 г. император Исаак II после десяти лет хаоса был свергнут с престола. Брат Алексей, слабый и непредсказуемый человек, страдающей манией величия, заключил его в тюрьму. Хотя он был совершенно неспособен к принятию ответственных решений, его тем не менее короновали, и он вошел в историю под именем Алексея III. Святую землю тоже, казалось, было легко завоевать — Саладин умер, без него армии мусульман больше не являлись тем грозным противником, каким были недавно.

В планах Генриха не было места для независимой морской республики, но в 1197 г. в возрасте тридцати двух лет он умер в Мессине. Спустя несколько месяцев за ним последовала его жена Констанция, оставив пятилетнего сына Фридриха на попечение папы Иннокентия III.

Две империи остались без правителей, а норманнская Сицилия прекратила свое существование. В Германии началась война за имперское наследие, а Англия и Франция также — хотя и не с такой яростью — занялись проблемами наследования в связи со смертью в 1199 г. Ричарда Львиное Сердце. Папа Иннокентий обнаружил, что в Европе у него нет соперников. По поводу Византии он не испытывал сильных чувств, зато проявлял энтузиазм в отношении крестовых походов. Трудность заключалась в отыскании подходящих лидеров. Иннокентий оглядывался по сторонам в поисках кандидатов, когда к нему пришло письмо от правителя Заморья графа Тибальда Шампанского.

Тибальд являлся внуком Людовика VII и одновременно племянником Филиппа Августа и Ричарда Львиное Сердце, крестовые походы были у него в крови. Энергичный и амбициозный юноша был к тому же религиозным фанатиком. Во время турнира к нему и его друзьям обратился знаменитый проповедник Фулько Нельи. Священник ездил по Франции и призывал людей в новый поход на Восток. Молодые люди тут же откликнулись. К папе Иннокентию немедленно прибыл гонец и объявил об их согласии. Другие поспешили к принцам вроде Тибальда — во Францию, Германию и Фландрию — добиваться их участия в походе. Реакция была положительной: молитвы папы Иннокентия исполнились.

Главной проблемой был способ передвижения. Ричард Львиное Сердце, прежде чем покинуть Палестину, высказал мнение, что самым слабым местом мусульманского Востока был Египет, и именно туда должны быть направлены в первую очередь следующие экспедиции. Из этого ясно следовало, что новая армия должна переправляться по морю, и ей потребуются корабли, а столько кораблей можно получить лишь в Венецианской республике.

В 1201 г- , в первую неделю Великого поста, группа из шести рыцарей во главе с Жоффруа де Виллардуэном, маршалом Шампани, явилась в Венецию. Свою просьбу они изложили на заседании Большого совета. Ответ они получили через восемь дней. Республика обязалась предоставить сроком на один год суда для перевозки 4500 рыцарей и столько же коней, а также 9000 оруженосцев и 20 000 пеших воинов вместе с оружием и снаряжением, а также съестными припасами, которыми она бралась снабжать войска в течение 9 месяцев. Цена составит 84 000 серебряных марок. Кроме того, Венеция принимала обязательства снарядить на годичный срок за свои средства пятьдесят полностью экипированных галер при условии, что она получит половину всех завоеванных территорий.

Дож Дандоло прежде чем принять решение, несколько раз консультировался с Советом сорока, с прегади и Большим советом. Но в деле такой важности необходима была и ассамблея глав семейств — аренго.

На следующий день были заключены контракты. Жоффруа мельком отмечает, что все соглашения упоминают Египет как конечную цель. Разъяснений не дает, возможно, он и его коллеги боялись — оказалось, не зря, — что такая новость не будет популярна у рядовых крестоносцев: для них главной целью был Иерусалим. Они не видели причин тратить время на что-то другое. Более того, египетская экспедиция наверняка означала опасную высадку на враждебном берегу. Это вовсе не спокойный спуск якоря в христианской Акре и возможность отдохнуть от путешествия, прежде чем броситься в бой. Венецианцы, со своей стороны, были бы рады участию в обмане, поскольку у них был собственный секрет: в самый момент заключения переговоров их послы были в Каире и обсуждали чрезвычайное выгодный контракт с наместником султана, которого вскоре после того заверили, что у Венеции нет намерения напасть на Египет.

Было решено, что крестоносцы соберутся в Венеции в день святого Иоанна. 24 июня 1202 года. Флот будет их ждать.

В назначенный для встречи в Венеции день армия, собравшаяся в Лидо, насчитывала менее трети ожидаемого. От своих намерений отказались наемники. Возможно, Энрико Дандоло и его приближенные были ответственны за распространение слухов относительно намерений крестоносцев, и о них узнали в странах Запада. Такие вещи становятся известны в удивительно короткое время.

Для тех, кто пришел, как и планировалось, ситуация была высшей степени неловкой. Венеция исполнила свою часть сделки: флот стоял в ожидании крестоносцев. Ни один человек, по словам Жоффруа, не видел ничего прекраснее, только вот флотилия была в три раза больше, чем требовалось для собравшихся на берегу людей. В таком маленьком составе крестоносцы не могли надеяться заплатить венецианцам деньги, которые им пообещали. Нынешний их предводитель, маркиз Бонифаций Монферратский (Тибальд Шампанский умер в предыдущем году вскоре после возвращения), прибыл в Венецию дольно поздно и тут же обнаружил, что экспедиции грозит провал. Венецианцы не только отказывались выпустить из порта хотя бы один корабль, прежде чем им заплатят деньги, они даже угрожали не отпустить провизию ожидавшей армии — угроза тем более серьезная, что армия была заперта в Лидо и солдатам запрещено было входить в город. Эта мера была не столь уж чрезвычайной, напротив, при таких обстоятельствах венецианцы проявили обычную предосторожность: нельзя было допустить нарушения мира или распространения болезней. Бонифаций опустошил собственные сундуки, многие рыцари и бароны поступили так же, и каждому человеку в армии пришлось отдать то, что он мог, но общая сумма, включая золото и серебро, все же была на 34 000 марок меньше того, что требовалось.

Пока деньги продолжали поступать, Дандоло держал крестоносцев в неизвестности. Убедившись, что выкачал все, он выступил с предложением. Город Зара, заметил он, недавно попал в руки короля Венгрии. Если франки согласятся помочь Венеции отвоевать его, то они подождут с долгом. Это было циничное предложение, и как только папа Иннокентий услышал его, он тут же послал гонца с распоряжением от него отказаться. Но у крестоносцев, как он понял позднее, выбора не оставалось.

В соборе была совершена еще одна церемония, которую Энрико Дандоло, несмотря на свои годы, провел великолепно. Он обратился к подданным. Затем он сошел с кафедры и направился к алтарю, встал на колени, рыдая, и ему нашили крест набольшую шапку, ибо он хотел, чтобы все видели этот крест.

8 ноября 1202 года крестоносцы отплыли из Венеции в Четвертый крестовый поход. 480 кораблей, возглавляемые галерой самого дожа, «окрашенной в алый цвет, с шелковым тентом того же цвета, под стук кимвал, под пение четырех серебряных труб» отправились не в Египет и не в Палестину. Неделю спустя они взяли Зару и разграбили город. Между венецианцами и франками почти немедленно развязалась драка за добычу, что вряд ли предвещало благополучный исход экспедиции, тем не менее, мир был восстановлен, и две группы зазимовали в разных частях города. Новость об этом событии дошла до папы. Иннокентий разгневался и захотел запретить всю экспедицию. Хотя позже он передумал и распространил свой запрет только на венецианцев, начало похода нельзя было назвать удачным.

Худшее, однако, было еще впереди. В начале следующего года прибыл гонец с письмом к Бонифацию от германского короля Филиппа Швабского (1178 г. – 1208 г.). Филипп был не только сыном Барбароссы, братом императора Генриха VI, чья смерть пять лет назад оставила пустым трон императора Запада. Он был также и зятем низложенного императора Византии Исаака Ангела, так что, когда его юный сын, еще один Алексей, в 1201 г. бежал из тюрьмы, в которую он и его отец были заключены, двор Филиппа стал для него естественным убежищем. Там он встретил Бонифация незадолго до отъезда последнего в Венецию. Возможно, что именно тогда эти трое разработали план, который Филипп теперь официально изложил в письме. Если крестоносцы проводят юного Алексея в Константинополь и посадят его на трон вместо узурпатора-дяди, Алексей, в свою очередь, профинансирует завоевание Египта, даст дополнительно своих 10 000 солдат, а потом будет в Святой земле содержать за свой счет 500 рыцарей. Он также передаст церковь в Константинополе под покровительство Рима.

Когда Бонифаций рассказал об этой идее Дандоло, старый дож воспринял ее с энтузиазмом. Отлучение от церкви его не пугало: папские запреты Венеция нарушала не в первый и не в последний раз. Военный и дипломатический опыт мало поспособствовали его любви к Византии. Кроме того, нынешний император, вступив на трон, создал невероятные трудности при продлении торговых льгот, дарованных его предшественником. Соперничество с Генуей и Пизой становилось все яростнее.

Армия крестоносцев приняла изменение планов охотнее, чем можно было ожидать. Некоторые все же сразу отказались и направились в Палестину. Большинство было готово осуществить план, обещавший богатство, а также восстановить единство христианского мира. Византия на Западе не пользовалась популярностью. Предыдущим походам она давала мало или вообще ничего, а потому считалось, что в нескольких случаях она предала дело христиан. Предложение молодого Алексея активно помочь стало приятной новостью, никто не хотел пренебрегать такой возможностью.

Алексей лично явился в Зару к концу апреля, и спустя несколько дней флот пустился в плавание, сделав остановки в Дураццо и Корфу. В обоих городах Алексея назвали законным императором Востока. 24 июня 1203 г. флот бросил якорь у Константинополя. Узурпатор Алексей III получил много предупреждений о приходе флота, тем не менее, не подготовил свою столицу к обороне. Доки простояли без дела с тех пор, как шестнадцать лет назад Венеции было поручено строительство кораблей. Адмиралу позволили продать все якоря, паруса и оснастку нескольких оставшихся судов. Теперь они превратились в бесполезные скорлупки, гниющие во внутренней гавани. Подданные императора, собравшиеся на стенах, с изумлением смотрели на огромный военный флот, входивший в устье Босфора.

Крестоносцы высадились на азиатском побережье пролива, возле императорского дворца Халкедон в Скутари (современный Шкодер. Албания), чтобы пополнить запасы. Там они легко отразили нерешительную атаку небольшого отряда греческой кавалерии — конница бежала при первом отпоре. Послу императора сказали, что если его хозяин захочет передать трон своему племяннику, то они попросят последнего проявить к дяде снисхождение. Если же император не согласен, пусть больше не посылает гонцов, а подумает об обороне.

5 июля они переправились через Босфор и высадились у Галаты, напротив бухты Золотого Рога. Галата была купеческим поселением, в ней находились иностранные торговые сообщества. У города не было крепостных стен, единственным оборонительным сооружением была большая круглая башня. Эта башня, однако, являлась важной стратегической точкой, потому что в ней стояла большая лебедка, поднимавшая и опускавшая цепь и блокировавшая в случае опасности вход в бухту Золотого Рога. Для защиты башни вышел большой отряд с императором во главе. Вид флотилии, состоявшей более чем из ста кораблей, скорость, с которой высаживались на берег люди и лошади, вытаскивали осадную технику, наполнили их ужасом, и едва первая волна крестоносцев приступила к атаке, как они развернулись и побежали, причем император снова был впереди всех.

В самой башне гарнизон сражался храбрее и выдержал двадцать четыре часа, тем не менее, к утру вынужден был сдаться. Венецианцы отстегнули огромную железную цепь, протянувшуюся на пятьсот ярдов через устье бухты, и с грохотом сбросили ее в воду. Флот вошел в бухту, уничтожив несколько византийских судов во внутренней гавани. Морская победа была безоговорочной.

Константинополь тем не менее не сдался. Его северные крепостные стены — те, что шли вдоль берега бухты, — не могли сравниться мощью или великолепием с огромными опоясывающими город с суши стенами, возведенными в V веке императором Феодосием II, однако их яростно защищали. Постепенно греки стали набираться отваги и решимости, которых до сих пор им так недоставало. За все 900 лет существования их город ни разу не сдался иноземному захватчику.

Атака была направлена против самой слабой точки византийской обороны. Это был морской фасад императорского Влахернского дворца, занимавший угол, образованный стеной Феодосия и той, что огибала бухту Золотого Рога с северо-западной оконечности города. Атаку начали утром, в четверг 17 июля, одновременно с суши и моря. Первая наземная атака франков была отбита англичанами и датчанами, которые триста лет составляли знаменитую варяжскую стражу императора. Исход битвы решили венецианцы и до значительной степени лично Энрико Дандоло.

Жоффруа де Виллардуэн сообщает, что, хотя венецианский флот подошел так близко к берегу, что люди, стоявшие на штурмовых лестницах, врукопашную сражались с защитниками города, венецианские моряки не решались втащить суда на берег. И тут дож, человек старый, к тому же слепой, встал на носу галеры рядом со знаменем Святого Марка и крикнул людям, чтобы его первым высадили на сушу. И они послушались и высадили его на берег и вынесли знамя, тогда вслед за ним и остальные спрыгнули на берег и воткнули древко знамени в землю. Когда другие венецианцы увидели штандарт святого Марка, а рядом с ним галеру дожа, то устыдились и последовали его примеру.

В разгар атаки защитникам стало ясно, что шансов у них нет. Дандоло послал весть франкским союзникам, что в руках венецианцев не менее двадцати пяти башен. К этому времени его люди ворвались в город через бреши в стене и деревянные дома в влахернском квартале, примыкавшем к атакованному участку городской стены. В тот вечер Алексей III. император Константинополя, тайно бежал из города и оставил жену и детей, за исключением любимой дочери. Он взял с собой ее, а также несколько других женщин, 10 000 фунтов золота и мешок с драгоценностями. В общем, приготовился к будущему, как сумел. В самый критический момент своей истории Византия осталась без императора.

На поспешно собранном городском совете решено было выпустить из тюрьмы старого Исаака Ангела и вернуть его на императорский трон. Он был совершенно слеп — брат из предосторожности лишил его не только трона, но и глаз. Тем не менее, он был законным императором, и, вернув его, византийцы верили, что устранили причины дальнейших посягательств крестоносцев. В какой-то степени так и случилось, однако оставался вопрос касательно обещаний, данных молодым Алексеем Бонифацию и Дандоло. Исаак вынужден взять себе в соправители сына. Только тогда франки и венецианцы официально признали Исаака, после чего удалились к Галате и стали дожидаться обещанных наград.

1 августа 1203 г. Алексея IV короновали и наделили полномочиями, такими же как у отца. Он немедленно забыл об обещаниях, данных им весной в Заре. Имперская казна, после правления его дяди, была пуста. Тем временем духовенство, всю жизнь игравшее важную роль в политике Константинополя, возмутилось, когда Алексей принялся забирать церковную утварь и расплавлять ее. Еще больше разъярились, узнав о его планах расплатиться с римским папой. Прошла осень, настала зима, недовольство народа крепло, а присутствие ненавистных и ненасытных франков усиливало напряжение. Однажды группа франков, слоняясь по городу, увидела в мусульманском квартале маленькую мечеть, стоявшую за церковью Святой Ирины. Мечеть разграбили и сожгли. Пламя распространилось, и в следующие сорок восемь часов Константинополь был охвачен самым страшным пожаром в его истории.

Алексея в тот момент в городе не было: он безуспешно искал сбежавшего дядю. Вернулся и увидел большую часть столицы в руинах, а своих подданных — почти открыто воюющими против чужеземцев. Напряжение достигло высшей точки, но, когда несколько дней спустя делегация из троих крестоносцев и троих венецианцев явилась к Алексею и стала требовать немедленного возврата долга, сделать было ничего нельзя. Они еле унесли ноги: трудно было дойти до дворца и уйти из него.

Никто — ни крестоносцы, ни греки — не хотел войны. Жители Константинополя хотели избавиться от вандалов, разрушивших их любимый город и доведших их до нищеты. Франки, со своей стороны, не забыли о причине, по которой оставили свои дома. Даже если греки отдадут долги, крестоносцы ничего не выиграют: придется еще расплачиваться с Венецией.

Все было в руках Венеции, или, что более точно, у Энрико Дандоло. Он в любой момент мог дать приказ к отплытию. Если бы он так поступил, то и крестоносцы почувствовали бы облегчение, и византийцы бы возрадовались. Он не делал этого, потому что ждал, когда франки отдадут ему долг, а те, в свою очередь, надеялись на деньги, обещанные им Алексеем и его отцом. На самом деле этот долг представлял для него относительно малый интерес, едва ли больший, чем сам поход. Он думал о куда более великих вещах: о падении Византийской империи и установлении на троне Константинополя венецианской марионетки.

Надежды на мирный договор растаяли. Дандоло заговорил с франкскими союзниками по-другому. Нечего ожидать от Исаака и Алексея: они не постеснялись предать друзей, которым были обязаны троном. Если крестоносцы хотят получить то, что им было обещано, придется это взять силой. Надо войти в город с собственным лидером, назначить его императором, и тогда Венеция не только получит по долгам, но и оправдает весь поход.

В Константинополе все согласились с тем, что Алексей IV должен уйти. 23 января 1204 г. в храме Святой Софии собрались сенаторы, духовенство и представители народа — объявить Алексею о его смещении, а затем избрать преемника. Обсуждение шло три дня, после чего остановились на полном ничтожестве по имени Николай Канав. Тот взял власть в свои руки.

Алексей Дука по прозвищу Мурцуфл (что значит «нахмуренный») — брови у него были черные, косматые и сходились у переносицы — происходил из аристократической семьи. В его роду уже было два императора, а теперь он занимал должность протовестиария, что давало ему доступ к императорским покоям. Поздно вечером он вошел к спящему Алексею, разбудил его и сказал, что подданные восстали против него и предложил бежать. Закутав императора в длинный плащ, вывел его из дворца через боковую дверь, где уже дожидалась группа заговорщиков. На незадачливого юношу надели оковы и отвели в темницу. Две попытки отравить его оказались безуспешными, в конце концов, Алексея задушили. Примерно в это же время умер его слепой отец и, по-видимому, не своей смертью.

Уничтожив соперников — Николай Канав скрылся в безвестности, — Мурцуфл взошел на трон в храме Святой Софии как Алексей V. Он немедленно начал проявлять качества лидера, которых так долго недоставало его империи. Впервые с момента прихода крестоносцев на крепостных стенах и в башнях появились люди: работая день и ночь до седьмого пота, укрепляли их и надстраивали. Франки поняли, что переговоров больше не будет, а уж о долге и речи идти не может: новый император не несет за него никакой ответственности. Ничего не оставалось как напасть на город, а теперь, когда Мурцуфл проявил себя как узурпатор и закоренелый убийца, крестоносцы почувствовали, что имеют на это полное моральное право.

Вышло то, о чем несколько месяцев говорил Энрико Дандоло. И венецианцы, и франки признали в старом доже предводителя экспедиции. Бонифаций Монферратский старался удержать свое влияние. Императорская корона была совсем близко, он должен был ею завладеть, однако его отношения со смещенным императором были слишком тесными, и теперь, когда Алексей IV был смещен, Бонифаций почувствовал себя до некоторой степени дискредитированным. К тому же у него были связи с генуэзцами, и Дандоло знал это.

В начале марта в лагере у Галаты произошло несколько собраний. Обсуждался на них не столько план атаки — несмотря на оборонительную работу Мурцуфла, с городом можно было легко справиться, — сколько управление империей после ее завоевания. Было решено, что и крестоносцы, и Венеция выдвинут по шесть делегатов в выборный комитет, и этот орган выберет нового императора. Если, как ожидалось, это будет франк, патриархом станет венецианец. Либо наоборот. Император получит четверть города и империи, включая два главных дворца — Влахернский в бухте Золотого Рога и старый дворец Буколеон на берегу Мраморного моря. Остающиеся три четверти разделят поровну: половина Венеции, другая половина — крестоносцам. Дож при этом освобождался от обязанностей присяги императору. Вся добыча должна быть доставлена в определенное место и распределена поровну. Наконец, стороны обязаны были целый год оставаться в Константинополе, по крайней мере, до марта 1205 года.

Нападение началось в пятницу утром, 9 апреля. Удар был направлен на тот участок морской стены против бухты Золотого Рога, где отличились девять месяцев назад Дандоло и его люди. На этот раз попытка провалилась. Стены стали выше, а с венецианских мачт до башен было не добраться. К тому же греки построили платформы, с которых им удобно было обстреливать катапультами наступавших. К середине дня атакующим пришлось разворачивать своих людей, лошадей и орудия и возвращаться в Галату. Следующие два дня устраняли неполадки, в понедельник возобновили атаку. На этот раз венецианцы приводили свои корабли попарно: это позволило им в два раза усилить давление на каждую башню. Вскоре подул северный ветер и прибил корабли под самые стены, гребцам бы это оказалось не под силу. Теперь нападающие действовали под прикрытием навесов, протянутых от одной мачты к другой. Вскоре были захвачены две башни. Почти одновременно крестоносцы открыли ворота и ворвались в город.

Мурцуфл галопом скакал по улицам города, стараясь вселить в жителей мужество и решительность, но, всех охватило отчаяние, никто не слушал ни приказов, ни угроз… Видя, что все усилия безуспешны, и опасаясь сам быть схваченным, Дука бросился в большой дворец и, посадив с собой на шлюпку супругу царя Алексея царицу Ефросинью и дочь ее Евдоксию, оставил город, где царствовал два месяца и шестнадцать дней.

Все трое, вместе с бывшим императором, нашли убежище в Траки. Мурцуфл женился на Евдоксии и начал собирать силы для контрудара.

Как только победители ворвались в город, начался грабеж. Только к наступлению ночи, устав от сражения и побоища, победители устроили перемирие и удалились в лагерь, разбитый на одной из площадей города. В эту ночь часть крестоносцев, опасаясь ответного удара, устроила пожар в районе, находившемся между ними и греками… город начал гореть, и огонь пылал всю ночь и весь следующий день до самого вечера. Это был третий пожар в Константинополе с той поры, как франки пришли в эту землю. И сгорело домов больше, чем их имелось в трех самых больших городах Франции.

После этого те из немногих защитников, кто еще не сложил оружия, потеряли желание продолжать бой. На следующее утро крестоносцы проснулись и увидели, что сопротивление закончилось.

13 апреля 1204 г. Константинополь был взят. Теперь он принадлежал победителям, и, поскольку для грабежа были отведены традиционные три дня, они набросились на город как саранча. Со времен варварских нашествий, происходивших семь веков назад Европа не была свидетелем такого разгула жестокости и вандализма. Никогда еще в столь короткое время не было уничтожено столько произведений искусства.

Никита Хониат так описывает происходившее:

«Не знаю, с чего начать и чем закончить описание всего того, что совершили эти нечестивые люди. Они крушили святые изображения, швыряли мощи мучеников в места, которые я стыжусь называть, разбрасывали повсюду плоть и кровь Спасителя. Эти посланники антихриста хватали пресвятые сосуды и дискосы, вырывали из них драгоценные камни, а потом использовали их как чашки для питья… Тому же, что за богохульство творили они в Великой церкви (храм Святой Софии) трудно поверить. Алтарный престол, сложенный из драгоценных материалов, необыкновенный и вызывавший удивление у всех народов, был разбит и разделен на части между грабителями… Они ввели в храм лошадей и мулов, чтобы вывезти оттуда священные сосуды, а также серебро и золото, вырванное из трона, кафедры, дверей и мебели. Когда животные скользили на гладком полу и падали, они закалывали их мечами, оскверняя храм их кровью и пометом.

На патриаршем престоле проститутки распевали песни, оскорбляющие Иисуса Христа, отплясывали в святом месте непристойные танцы… честных женщин и даже монахинь насиловали в храме… На улицах, в домах и церквях слышались плач и причитания.»

И все эти люди, замечает хронист, ходили с нашитым на плечах крестом, крестом, который сами же поклялись пронести через христианские земли без кровопролития. А ведь они говорили, что поднимут оружие только против язычников, и от телесных удовольствий клялись отказаться, пока не сделают святое дело.

Это был самый темный час Константинополя. Пока французы и фламандцы упивались разрушением, венецианцы головы не теряли. Они понимали толк в прекрасном и, хотя в грабежах не отставали от других, бессмысленно ничего не разрушали. Все то, что захватывали, отсылали в Венецию, начиная с четырех бронзовых коней, украшавших ипподром со времен Константина. После короткого пребывания в Арсенале коней перенесли к собору Сан Марко, где они и стоят сейчас над главным входом. Северный и южный фасады базилики украшены скульптурами и барельефами, доставленными в то же время. Внутри, в северном трансепте, висит чудесная икона Богоматери Никопеи (Победоносной) — императоры брали ее с собой перед сражением. Венеция обладает одной из самых больших коллекций византийских произведений искусства — еще одно доказательство венецианской ненасытности.

После трех дней бойни порядок был восстановлен. Согласно договоренности, всю добычу — или ту ее часть, которая не была успешно припрятана, — собрали в трех церквях и распределили: четверть — императору, остальное разделили на равные доли между франками и венецианцами. Как только это было сделано, крестоносцы заплатили Дандоло 50 000 серебряных марок, которые задолжали республике. Уладив эти формальности, обе стороны занялись следующим делом — выбором императора.

В отчаянной попытке восстановить утерянный престиж и усилить свою позицию Бонифаций Монферратский отыскал императрицу Маргариту, вдову Исаака Ангела, и женился на ней. Ему не надо было беспокоиться: Энрико Дандоло сразу отказался от притязаний, и выбор благодаря давлению Венеции немедленно пал на добродушного и податливого Балдуина, графа Фландрского.

По договору, заключённому ещё в марте 1204 г. между дожем Венецианской республики Энрико Дандоло, графом Балдуином Фландрским, маркизом Бонифацием Монферратским и другими предводителями крестоносцев, было установлено, что из владений Византийской империи будет образовано феодальное государство, во главе которого будет поставлен избранный император; он получит часть Константинополя и четверть всех земель империи, а остальные три четверти будут разделены пополам между венецианцами и крестоносцами; собор Святой Софии и выбор патриарха будут предоставлены духовенству той из указанных групп, из которой не будет избран император.

Во исполнение условий этого договора 9 мая 1204 г. особая коллегия (в состав которой входили поровну венецианцы и крестоносцы) избрала императором графа Балдуина, над которым 16 мая в соборе Святой Софии было совершено помазание и коронование по церемониалу восточной империи; патриархом был избран венецианец Фома Морозини, исключительно венецианским духовенством несмотря на возражения против такого порядка со стороны папы Иннокентия III. И хотя новоизбранный патриарх еще не приехал в Константинополь и соответственно не мог принимать участия в церемонии, мало кто из присутствующих стал бы отрицать, что новый император обязан своим статусом Венецианской республике.

Раздел земель (не сразу установившийся) привёл, в конце концов, к следующему распределению владений. Балдуин, кроме части Константинополя, получил часть Фракии и острова Самофракию, Лесбос, Хиос, Самос и Кос.

Область Фессалоники, вместе с Македонией и Фессалией, с именем королевства, получил один из самых видных участников похода и претендент на императорский престол, Бонифаций Монферратский.

Венеция завладела лучшей частью имперской территории. По условиям договора с крестоносцами ей отошло три четверти города и империи плюс право свободной торговли в имперских владениях, при этом Геную и Пизу таких Прав лишили. В самом Константинополе Дандоло потребовал целый район, окружавший храм Святой Софии, и земли патриарха, раскинувшиеся до бухты Золотого Рога. Венеции также отошли территории, дававшие ей власть над Средиземноморьем — непрерывная цепь портов, начинавшихся от лагуны и доходивших до Черного моря, включая западное побережье континентальной Греции, Ионические острова, весь Пелопоннес, Эвбею, Наксос и Андрос, Галлиполи, Фракийское побережье, город Адрианополь и, наконец, после непродолжительных переговоров с Бонифацием, крайне важный остров Крит.

Остальным предводителям крестоносцев, в качестве вассалов отчасти императора, отчасти фессалоникского короля, который сам считался вассалом императора, были розданы различные города, и области в европейской части империи и в Малой Азии. Многие из этих земель предстояло ещё покорить, и крестоносцы лишь постепенно утвердились в некоторых из них, вводя всюду феодальные порядки, отчасти раздавая земли в лен западным рыцарям, отчасти сохраняя их, как лен, за их прежними владельцами, конфискуя земли православных монастырей. Византийское население, однако, сохранило, в большинстве случаев, свои законы и обычаи, прежнюю организацию местного управления и свободу религии.

Венецианцы, а не французы или фламандцы, и даже не сам Балдуин, являвшийся, по сути, номинальной фигурой, были настоящими победителями в Четвертом крестовом походе. Этой победой они, прежде всего, были обязаны Энрико Дандоло. С самого начала, со дня, когда четыре года назад на Риальто прибыли франкские послы с просьбой о помощи в своем священном предприятии, он повернул все дело в пользу Венеции. Отвоевал Зару, защитил от нападений Египет и тем самым сохранил коммерческие интересы Венеции в мусульманском мире. Он незаметно направил франкские силы в Константинополь, возложив при этом на них ответственность за принятые решения. В Константинополе его отвага вдохновила первую атаку; талант дипломата способствовал смещению Ангелов. Благодаря дипломатическим способностям Дандоло был составлен договор, согласно которому Венеция получила больше, чем она могла надеяться, что позволило ей заложить фундамент своей торговой империи. Отказавшись от византийской короны, не приняв участия даже в выборном комитете, Дандоло понимал, что его влияние на выборы будет равносильно обретению Венецией большинства голосов, а значит, обеспечит успех его кандидата. Побуждая франков создать в империи феодальные отношения, а такой шаг должен был вызвать дробление и разлад, дож рассчитывал ослабить ее так, чтобы она не помешала венецианской экспансии. Для слепого девяностолетнего человека это было удивительным достижением.

После взятия Константинополя крестоносцами, во Фракии были владения бывших византийских императоров Алексея V Дуки Мурзуфла и Алексея III Ангела. На руинах ромейского государства процветал сепаратизм: в Эпире утвердился Михаил Ангел Комнин, а городами Аргос, Коринф и Фивы владел Лев Сгур (? – осень 1208 г.).

В Малой Азии возникли два сравнительно крупных государства — Трапезунтская империя, где утвердилось потомство императора Андроника Комнина, и Никейская империя, где утвердился зять императора Алексея III, Феодор I Ласкарис. На севере у Латинской империи был грозный сосед в лице Калояна (октябрь 1170 г. — октябрь 1207 г.), царя Болгарии (1197 г. – октябрь 1207 г.).

Но даже и теперь Дандоло было не до отдыха. За пределами столицы греческие подданные империи продолжали сопротивление. Мурзуфла можно было более не опасаться: вскоре после женитьбы он был ослеплен ревнивым тестем, а год или два спустя его взяли в плен франки, доставили в Константинополь и сбросили с высокой колонны в центре города. Но еще один зять Алексея III создал в Никее императорский двор в изгнании, двое Комнинов сделали то же самое в Трапезунде, а в Эпире бастард Ангел объявил себя независимым деспотом.

Между тем, в начале 1205 года вспыхнуло восстание в Дидимотихе, где был перебит гарнизон крестоносцев; затем латиняне были изгнаны из Адрианополя. Против них двинулся и Калоян. Балдуин, не дожидаясь Бонифация и своего брата Генриха, двинулся к Адрианополю и 14 апреля 1205 года потерпел там страшное поражение от армии Калояна, составленной из болгар, валахов, половцев и греков; Людовик Блуасский, Стефан де Перш и многие другие пали в битве. Сам Балдуин был взят в плен; о его дальнейшей судьбе сохранились разноречивые рассказы; наиболее вероятно, что он умер в темнице в Тырново.

Жоффруа де Виллардуэн писал, что в этой битве погиб цвет рыцарского могущества, армия Латинской империи была обескровлена, многие крестоносцы в панике бежали в Западную Европу.

Старому дожу, сражавшемуся на стороне императора Балдуина, пришлось вывести ослабевшую армию назад, в Константинополь. Неизвестно, был ли Дандоло ранен, но, тем не менее, через шесть недель, в мае 1205 года, Энрико Дандоло заболел и скончался в возрасте 97 лет в Константинополе. Возможно дож умер в результате некроза тяжелой формы паховой грыжи. Его тело, как ни странно, не было отправлено в Венецию, похоронили его в храме Святой Софии в одном из мест, зарезервированных для императорской семьи. Весть о его смерти пришла в Венецию 20 июля 1205 года. После освобождения Константинополя от латинян в 1261 г. горожане выбросили останки дожа в Пропонтиду (Мраморное море). На хорах храма Святой Софии сохранилась надгробная плита с именем Дандоло.

Энрико Дандоло хорошо послужил своему городу. Удивительно, что венецианцы так и не поставили памятник самому великому дожу. Однако в общеевропейском масштабе он выглядит не лучшим образом. Нельзя сказать, что из-за него крестовые походы заслужили дурную славу, так как еще в предыдущем столетии они вошли в книгу истории христианства как самые черные ее главы. И все же четвертый поход превзошел все предыдущие предательством, лицемерием, жестокостью и алчностью. В XII веке Константинополь был не просто самой великой и богатой столицей мира, но и самой культурной как в интеллектуальном, так и в художественном отношении. Он хранил главное европейское классическое наследие, греческое и римское. Во время разграбления города западная цивилизация пострадала даже больше, чем при нападении в V веке варваров на Рим, больше, чем при поджоге в VII веке знаменитой библиотеки Александрии. Возможно, это была самая большая катастрофа в истории.

В политическом отношении урон тоже невозможно оценить. Хотя правление латинян на Босфоре длилось менее шестидесяти лет, греческая империя так и не вернула былой мощи и утратила влияние на бывшие владения. При твердом руководстве сильная и процветающая Византия могла бы остановить турецкое нашествие. Однако экономика ее теперь была подорвана, она лишилась части территорий, а потому и не смогла защитить себя от оттоманского нашествия. Ирония судьбы: восточные христиане пятьсот лет вынуждены были страдать от мусульманского ига, а обрекли их на это люди, шедшие под знаменем Святого креста. Людей этих от имени Венецианской республики перевез, вдохновил и повел за собой Энрико Дандоло. Из этой трагедии Венеция извлекла для себя огромную выгоду, однако и она, и ее великолепный старый дож должны нести главную ответственность за разорение мира.

Семья Энрико Дандоло

Отец: Витале Дандоло, советник Витале II Микеле, 38-го венецианского дожа.

Мать:

Род: Дандоло

Жена: с 1151 г. Фелисита Пембо, графиня Минотто.

Дети:

Раньери Дандоло (? – 1208 г.), прокуратор (1192 г. – 1205 г.), венецианский военачальник, один из предводителей крестового похода 1204 г. Умер от раны на Крите в плену генуэзцев.

Анна Дандоло,

Фантино Дандоло, епископ Константинополя с 1204 г.

Монархи и правители